«Матрица» как пример супервизорского мышления в кино

В продолжение темы месяца, посвященной супервизорским техникам и супервизорскому мышлению, проявленному в повседневной жизни, вернемся к нашей беседе о фильмах и киногероях, которые соответствуют такому типу мышления. В прошлый раз мы рассмотрели образ профессора Лэнгдона, героя фильма "Код Да Винчи", как киновоплощение супервизора, открывающего пространство для нового видения свой партнерше Софи Неве.

Сегодня мы поговорим о фильме, который с точки зрения сюжета наиболее полно воплощает супервизорский процесс, а стилистически стал высшей точкой развития постмодернизма в голливудском кино. (Точно так же, как вышедший на экраны семь лет спустя «Код Да Винчи» стал низшей точкой голливудского постмодерна уже на его излете.) Речь идет о "Матрице" 1999 тогда еще режиссеров братьев Энди и Ларри Вачовски.

В марте фильму «Матрица» исполнилось 26 лет. Когда пересматриваешь его сегодня, удивляет и радует, насколько тщательно и тонко, до мельчайших мелочей, продуман этот фильм, идеально сбалансированный как с точки зрения заложенных в нем смыслов, так и с точки зрения жанров, сочетающих фантастику, мелодраму, нуар, триллер, экшен и кино о боевых искусствах. И так же старательно фильм осуществлен в плане дизайна, операторской работы, передовых спецэффектов и монтажа. Немаловажно, что в отличие от затянутых и безвкусных продолжений, в оригинальной «Матрице» экшен не довлеет над интеллектуальной составляющей.

Если говорить о смысловой стороне, то «Матрица» стала высшей точкой развития постмодернизма в голливудском кино не только за счет не менее блестящего смешения философии, научной фантастики, психоанализа и псевдоучений в духе нью-эйдж. Но и потому, что едва ли не впервые в массовой культуре предложила модель альтернативного мировоззрения не в гетто научной фантастики или жанрового фильма, а на уровне международного блокбастера, ставшего беспрецедентно популярным во всем мире.

Братья Вачовски дают весьма остроумный ответ на извечный вопрос: что не так с окружающей нас реальностью? Этим вопросом кинематографисты задавались всю вторую половину девяностых, когда появился целый ряд фильмов — «Шоу Трумана» Питера Уира, «Темный город» Алекса Пройаса, «Открой глаза» Алехандро Аменабара и «Экзистенция» Дэвида Кроненберга, в которых реальность представлялась всего лишь искусной симуляцией. Причем в «Экзистенции» речь тоже шла о компьютерной симуляции, но только о частном ее случае, то в «Матрице» эта симуляция глобальна. И, в отличие от нигилистического шедевра Кроненберга, понимание этой иллюзорности окружающего мира ведет личность к освобождению, а не гибели.

Являясь метафорой бессознательного, она скрывает от человека реальный мир, находящийся за пределами восприятия, осознать который обычными методами постижения травматично, а зачастую попросту невозможно. Психоаналитическая трактовка «Матрицы» лежит на самой поверхности, потому что сам фильм построен как серия психоаналитических сессий между Нео и Морфеусом, где корабль Морфеуса остроумно символизирует кабинет психотерапевта. Точнее, Морфеус выполняет функции супервизора для Нео-супервизанта: он не дает Нео ответов, он лишь указывает на возможность другого взгляда, нового видения.

«Позиция супервизора добавляет совершенно новое измерение — новый способ видеть, переживать и обрабатывать информацию о происходящем», — говорит в своей лекции вице-президент Украинской Психотерапевтической Лиги, CEO Европейской школы психологии Кристина Кудрявцева.

Таким образом, фильм «Матрица» сам стал для мира сеансом психотерапии.

Впрочем, его небывалое влияние на умы этим не ограничивалось. Сюжет «Матрицы», аккумулирующий в мотивах избранничества и воскресения аллюзии на Новый завет, идеи радикального сомнения Рене Декарта и мира как симуляция Жана Бодрийяра, тоталитарную антиутопию Джорджа Оруэлла и т.д. и т.п., не оставлял зрителям ни малейшего шанса пройти мимо. Там, где умники находили отсылки к Платону и Бодрийяру, любители научной фантастики видели парадоксы Филипа К. Дика и пессимистическую футурологию Уильяма Гибсона, чей тезис High Tech, Low Life – высокие технологии при низком уровне жизни, удивительно точно предсказал этот дисбаланс в современном нам мире.

Даже на самом поверхностном уровне восприятия «Матрица» воздействует на зрителя, представляя собой динамичный и зрелищный экшен, чьи идеи могут показаться необычными типичному потребителю экшен-фильмов, но не мешают получить удовольствие от просмотра. Сам Бодрийяр, обвинивший авторов в невежестве, попался в ловушку, когда писал, что «это фильм о Матрице, который могла бы снять сама Матрица».

Зерна сомнений, посеянные авторами фильма, упали в подготовленную почву. «Матрица» идеально совпала со зрительским запросом конца века на эсхатологическое мироощущение, связанное, не в последнюю очередь, с компьютерной «проблемой 2000». (В обратной перспективе в эту схему также идеально ложится приход к власти в России Владимира Путина.) Все это объясняет, почему «Матрица» стала предметом почти религиозного культа. Не зря премьера первого фильма состоялась в день Светлого Христова воскресенья.

Фильму повезло появится в нужное время, когда персональные компьютеры стали уже повсеместной реальностью, но люди только открывали для себя виртуальный мир. Тогда интернет еще казался новым космосом ХХ века, точкой входа в XXI столетие, которое представлялось веком информации, когда именно информация станет главным и наиболее ценным ресурсом. Правда, за каких-то два десятилетия мы сами превратили этот космос в информационную помойку, набитую рекламой, невежественными измышлениями и откровенными фейками. Таким образом Матрица из фильма Вачовски стала гениальным предсказанием современных соцсетей.

Наконец, «Матрица» стала последним великом фильмом, оказавшим влияние на практически все сферы социальной жизни. (Отметим, что потом такими смыслообразующими явлениями в искусстве кино стали сериалы.) Да, более поздние ленты «Джокер» Тода Филлипса или «Паразиты» Пон Чжун Хон также широко обсуждались общественностью – как в профессиональной прессе, так и в соцсетях. Но именно «Матрица» с ее легко узнаваемым стилем надолго ввела в моду черные плащи, телефоны-раскладушки и солнцезащитные очки каплеобразной формы, которые до сих пор можно найти в продаже по запросу «черные очки Нео». А мем с двумя таблетками не стареет вот уже третье десятилетие.