Клинту Иствуду — 95. Эволюция Голливудской иконы маскулинности от Грязного Гарри к плачущему мачо

Клинт Иствуд, которому 31 мая исполняется 95 лет — особая звезда в Голливудской галактике, актер-символ, впервые ступивший на съемочную площадку 70 лет назад, успешный и тонкий режиссер, эффективный политик, один из наиболее эффектных мужчин Голливуда, мужественный не только на экране, но и в жизни. Не зря в исследованиях маскулинности американского кино Иствуд является одной из ключевых фигур.

Его экранный образ эволюционировал от архетипичного молчаливого Героя без имени, который возникает как будто ниоткуда и уходит в закат, до сложных, рефлексирующих и даже уязвимых персонажей. И это притом, что в 1970-е подчеркнуто консервативный Иствуд, точнее, одна из его масок, Гарри Каллахан в "Грязном Гарри" (1971) Дона Сигела, стал символом правых. Но последняя на данный момент актерская работа (и предпоследняя режиссерская) Иствуда логично переосмысляет философию мачизма с точки зрения возрастного, дряхлеющего героя. 

Несмотря на почтенный возраст, Иствуд продолжает активно работать: рассматривает сценарии для следующего фильма и занимается реставрацией в 4K-формате двух классических картин со своим участием, "Хорошего, плохого, злого" (1968) и "Непрощенного" (1992), которые как раз находится на двух плюсах маскулинного образа Иствуда: протагонист без страха и упрека и бывший наемник, который сталкивается с последствиями собственной жестокости и стремится к искуплению. 

Одно из самых известных исследований — книга Друсиллы Корнелл "Clint Eastwood and Issues of American Masculinity" 2009 года рассматривает маскулинность в режиссерских работах Иствуда через оптику феминистической философии, начиная его дебютом "Сыграй мне перед смертью" (1971) и заканчивая "Малышкой на миллион долларов" (2006). Отметим, что за прошедшее с выхода книги время Иствуд успел поставить еще 15 фильмов. 

Пытаясь понять, что значит быть "хорошим мужчиной" и какова этика мужественности в современном обществе, Друсилла Корнелл (к сожалению, покинувшая нас в декабре 2022 года) анализирует, как персонажи Иствуда сталкиваются с последствиями своих поступков и стремятся к моральному искуплению под воздействием глубоких внутренних конфликтов. Начав как воплощение стереотипного "настоящего мужчины" — с исполнения ролей полицейских и стрелков в вестернах как традиционных символов американской мужественности, в своих режиссерских работах Иствуд предлагает более сложные и этически насыщенные образы, переосмысляя традиционные представления о маскулинности в свете современных социальных и этических вызовов.

Давайте рассмотрим ключевые этапы трансформации маскулинности в фильмах Иствуда, которая началась с легендарного "Непрощенного". Насколько важен был этот фильм для Иствуда, говорит тот факт, что выкупив сценарий, он ждал более десяти лет, пока достигнет возраста своего персонажа. 

Уильям Манни, бывший наемный убийца, прозябающий на убыточной ферме с двумя малолетними детьми, вынужден вернуться к насилию ради заработка. Он объединяется с близоруким подростком, выдающим себя за опытного стрелка, и бывшим подельником в исполнении Моргана Фримена, таким же престарелым и разочарованным человеком, еще не зная, чем обернется затея. 

Этот морально неоднозначный ревизионистский вестерн без единого положительного персонажа (в традиционном смысле), с болезненными сценами насилия и блестящей актерской игрой, мощно поставленный в реалистической манере, передающей всю грязь и жестокость жизни на фронтире, собрал массу наград и стал событием как в американском кино, так и в карьере самого Иствуда. Критики писали, что "Непрощенный" с его критикой романтизированных героев вестернов исследует темы искупления и предлагает непростой взгляд на понятия добра и зла. А еще, несмотря на "грязный" реализм происходящего на экране, он очень красиво снят: пасторальные пейзажи только подчеркивают абсурдную жестокость персонажей. 

В размещенной в сети статье «Unforgiven: Identification with Death» отмечается, что насилие в фильме связано с нарциссической травмой и стыдом. Манни, на склоне лет испытывающий раскаяние за свою кровавую репутацию, стремится к искуплению, что отражает внутреннюю борьбу между его прошлым сильно пьющего наемного убийцы и желанием стать лучше ради своих детей. Но столкновение с еще большей жестокостью в лице шерифа "Маленького Билла" (Джину Хэкмену за эту роль достался один из четырех Оскаров фильма) снова пробуждают в Манни агрессию и жажду насилия. 

Наряду с "Таинственной рекой" (1993) и "Гран Торино" (2006) "Непрощенный" считается одной из режиссерских вершин позднего Иствуда, но мелодрама "Мосты округа Мэдисон" (1995) прочно входит в первую десятку. Обогащенный глубокими эмоциональными нюансами игры Мерил Стрип, этот фильм принес актрисе Оскар за роль итальянки по имени Франческа, которая после Второй мировой войны вышла замуж за американского солдата и безнадежно осела в деревенской Айове.

Сентиментальный фильм о поздней любви двух немолодых людей стал большим хитом в прокате, его часто называют одной из лучших мелодрам 1990-х. Критики писали о тонкой и сдержанной режиссуре, подчеркивающей эмоциональную глубину истории. Тридцать лет спустя "Мосты округа Мэдисон" смотрятся даже несколько старомодно, что только подчеркивает режиссерский стиль: в 1965 году, тем более в американской глубинке (что, кстати говоря, проговаривается в фильме) люди жили с нашей точки зрения слишком размеренно и неторопливо. 

В роли неприкаянного фотографа Роберта Кинкейда, исколесившего весь мир, Иствуд не пытается молодится, не прячет ни морщин, ни седых волос. (Впрочем, танец с красивой женщиной будет Иствуду к лицу даже в 90-летнем возрасте.) Оставаясь в привычном образе "крутого", отчужденного и немногословного мужчины, актер в то же время показывает более мягкую и чувствительную сторону своего образа. 

С психоаналитической точки зрения отношения Кинкейда с Франческой можно рассматривать как символическое возвращение к подавленным желаниям и стремлениям, а образ самого Кинкейда интерпретировать как проявление кризиса идентичности. Это мужчина, который должен соответствовать стандартам маскулинности в жизни, а в профессии — объективности и отстраненности. Но внезапно пришедшее глубокое любовное чувство высвобождает давно утраченную потребность в интимности и эмоциональной близости. Их короткий роман становится катализатором глубоких изменений в жизни обоих персонажей, заставляя переосмыслить свои ценности и приоритеты, что отражает психоаналитическую концепцию о возвращении вытесненных желаний и их влиянии на поведение человека.

Подобно "Непрощенному", "Гран Торино" (2008) стал коммерческим хитом и одним из самых заметных фильмов года, но в то же время мишенью для обвинений в культурных стереотипах, а со стороны азиатской аудитории — напрямую в расизме. Несмотря на критику токсичной маскулинности и магистральную тему искупления, Иствуд остался все тем же "рассерженным белым мужчиной" правых взглядов. Точнее, рассерженным стариком: на момент создания фильма Иствуд, снова выступивший режиссером, продюсером и актером главной роли, приблизился к 80-летию. 

Его Уолт Ковальски — сварливый одинокий ветеран Корейской войны на пороге смерти: похоже, у него рак легких. Пока он день за днем надраивал свой "Гран Торино" 1972 года и курил одну за другой, его район из белого пригорода Детройта превратился в гетто выходцев из Азии, полное враждующими банд "цветных" подростков. Будучи расистом и параллельно страдая от военных воспоминаний (в одной из статей, анализирующих фильм, уточняется, что расистские установки Уолта служат защитным механизмом, подавляющим чувства вины за вероятные военные преступления), старик Ковальски, тяжело переживающий одиночество, неожиданно для самого себя берет под покровительство соседского подростка из семьи хмонгов, выходцев из Лаоса. 

Уолт испытывает когнитивный диссонанс, когда его дружба с соседями-хмонгами входит в противоречие с личными убеждениями: ведь его агрессия по отношению к азиатам уже не позволяет избежать осознания ответственности за прошлое. Так начинается путь искупления, который интерпретируется в качестве попытки преодолеть внутренний кризис и найти новый смысл в жизни после смерти жены. В образе Ковальски Иствуд еще глубже переосмысляет традиционный мужской характер свого киногероя, который совершает в финале акт самопожертвования. 

Замыкает эту условную "антимаскулинную" эволюцию нео-вестерн "Мужские слезы" (2021), который не относится к числу режиссерских удач Иствуда, не отбил в прокате и половины бюджета и вдобавок вызвал на себя шквал критики. Но в то же время фильм стал последовательным и логичным высказыванием 90-летнего Иствуда о старости и старении. В числе прочего, зрителей шокировала очевидная дряхлость актера с его старческой пластикой, продолжающего, между тем, воплощать на экране привычный образ ковбоя, — точнее, чемпиона родео на пенсии, и любимца женщин. 

Фильм, в оригинале называющийся "Cry Macho", деконструирует мачистский образ (который Иствуд сам же последовательно сформировал в своей карьере) как утративший актуальность и культурную ценность, что вопринимается своего рода подведением итогов. И на этом фоне даже явные неудачи "Мужских слез" выглядят концептуальными. Слабый, излишне сентиментальный сценарий, вялая, банальная постановка и одряхлевший протагонист как будто подчеркивают неуместность традиционной киномаскулинности в новом тысячелетии, смерть жанра и конец кино как такового — по крайней мере, того кинематографа, который воплощал на экране Клинт Иствуд.