"Мой Марчелло": псевдотерапевтический фильм о сути актерства

В украинском прокате прошел практически незамеченным фильм живого классика французского авторского кино Кристофа Оноре "Мой Марчелло", в котором актриса Кьяра Мастрояни изображает своего великого отца — маскируя за якобы психоаналитическим кино тоску по давно ушедшему близкому человеку.

Образ моих родителей вместе — это как фантастическая головоломка для психоаналитика. Все, что я вижу с ними на пленке, настолько странно, что я не могу полагаться на это, чтобы составить представление о них как о более или менее нормальной паре.  

Кьяра Мастрояни

52-летняя Кьяра Мастрояни — франко-итальянская актриса, дочь знаменитых родителей: как несложно догадаться, знаменитого актера Марчелло Мастрояни, который прославился в фильмах Феллини, и французской кинодивы Катрин Денев. В отличие от родителей (несмотря на почтенный возраст, Денев в прекрасной форме и снимается каждый год), Кьяра не так известна отечественным зрителям: ценители сериалов могут вспомнить актрису по небольшой роли в прошлогоднем "Мсье Спейде". Так что прокат "Моего Марчелло" — еще и возможность открыть для себя Кьяру Мастрояни.

Как опять же легко понять из названия, "Мой Марчелло" режиссера и сценариста Кристофа Оноре посвящен отцу Кьяры. Мало того: премьера фильма прошла на 77-м Каннском кинофестивале как раз в год столетия со дня рождения Марчелло Мастроянни.

Кьяра Мастрояни, на первый взгляд, играет саму себя: якобы не слишком успешную актрису бальзаковского возраста, которая как будто переживает личностный и творческих кризис — не в последнюю очередь, из-за довлеющих родительских фигур. Она вынуждена сниматься в фотосесии в римском фонтане Треви, повторяя знаментую сцену с Мастрояни-отцом и Анитой Экберг из фильма "Сладкая жизнь". (По признанию самой актрисы, регулярно получая на протяжение карьеры такие предложения, она неизменно отказывалась.)

На прослушивании (в итоге роль достанется наследнице другой знаменитой кинодинастии, Леа Сейду) Кьяру в открытую сравнивают с родителями — и не в ее пользу. Будто протестуя против постоянно навязываемого ей сопоставления с образом отца, Кьяра преображается в Марчелло: надевает темный костюм, шляпу и очки, знакомые нам по фильму "8 1/2", наклеивает усики — и начинает грандиозный спектакль.

Его зрителями и одновременно действующими лицами становятся вполне реальные люди: мама Катрин, бывшие мужчины, актер Мельвиль Пупо и певец Бенджамин Беолэй, и актриса Стефани Сандрелли, которая в далеком 1961 году снималась с Марчелло в знаменитом "Разводе по-итальянски".

Эту синефильскую метакомедию, несколько затянутую и поставленную с элегантной небрежностью, напоминающую кинокапустник (Кристоф Оноре давно и хорошо знаком с героями своего фильма), можно трактовать по разному. Как фильм-трибьют великому актеру, высказывание об актерской профессии и в качестве психоаналитического фильма.

Критики много и с видимым удовольствием писали о "Моем Марчелло" как "терапевтической мистификации" и (только не смейтесь) "спасительном перформансе актрисы, замерзшей от бытовой, профессиональной и экзистенциальной тоски и оттого ищущей тепла в лучах беззаботного прошлого", как о фильме "об экзистенциальном кризисе и потере идентификации".

На первый взгляд, именно так все и выглядит.

"В фильме показано то, что называется компенсаторной реакцией, — прокомментрировал психоаналитик, кризис-терапевт Александр Осташко. — Видимо, в детстве знаменитые родители не уделяли ей достаточно внимания и, вероятно, скоро разошлись. Так что она привыкла рызыгрывать недостающую ей фигуру отца с детства. Это перевоплощение в отцовский образ может привести к двум результатам. С одной стороны, еще глубже увести героиню в состояние невроза — или наоборот, вывести из него. Как мы видим в фильме, смена образа помогает героине в итоге принять себя окончательно."

Но отвечая на вопрос журналиста, испытала ли актриса катарсис, играя своего отца, Кьяра призналась, что для нее работа над фильмом "Мой Марчелло" была полной противоположностью катарсису. Съемки принесли ей боль, а не освобождение. По ее собственному утверждению, перевоплощаясь на съемочной площадке в Марчелло Мастрояни, Кьяра снова ощутила его живым, и возвращение к реальности по окончании съемок оказалось для актрисы трудным опытом. Фактически, она потеряла отца, умершего в 1996 году, во второй раз. Вряд ли такое переживание можно считать терапевтическим.

Очевидно, что выстраивая свой фильм как сеанс психоанализа с центральным образом Гвидо Ансельми — главного героя "8 1/2", которого воплотили последовательно Марчелло и Кьяра Мастрояни, Кристоф Оноре отсылает зрителя к этой ленте, которая стала одним из первых откровенно психоаналитических фильмов. По словам самого режиссера, в первую очередь он хотел поговорить со зрителями о работе актера: человека, который профессионально отождествляет себя с другой личностью.

Вспомним шутку великого британского комика Питера Селлерса, который уверждал, что не имеет собственной личности: во время работы над ролью он каждый раз "примеривал" личности своих героев. Таким образом, этот как бы терапевтический сеанс Кьяры с переодеванием стал блестящей метафорой актерства, когда актер каждый раз вживается в личность другого. А участие в фильме членов семейства Мастрояни-Денев придало ему с одной стороны, кинозвездного блеска, а с другой — интимности.

Вспоминается фильм другого французского режиссера, великого и ужасного Бертрана Блие, покинувшего нас следом за Дэвидом Линчем в январе сего года, который так и называется — "Актеры". В этой сюрреалистической притче снялись все действующие на момент создания фильма французские киноактеры первого эшелона, от малоизвестного украинским зрителям Клода Риша до великих Пикколи, Депардье, Делона и Бельмондо, которые точно также играют сами себя "в заданных обстоятельствах".

Но несмотря на блеск и машстаб постановки, "Актерам" недостает интимности, глубины и одновременно легкости "Моего Марчелло", в котором постмодернистский пастиш из психоанализа, киноцитат и домашнего видео удивительным образом сочетается с тоской по любимому, но давно ушедшему близкому человеку.