Действительно ли мы хотим от терапии «друга-психоаналитика»?

По материалам Дэвида Э. Толчински, профессора и декана Школы медиа Университета Индианы.

Недавно в New York Times вышла статья Therapy Is Good. These Therapists Are Bad (https://www.nytimes.com/2025/02/20/well/mind/bad-therapists.html), ставшая поводом для обсуждения более глубокой темы: что происходит с образом терапевта в современном медиапространстве? И как это связано с сериалом "Уменьшение" (Shrinking)?

В статье подробно описана тревожная распространённость нарушений этических и правовых границ со стороны терапевтов: езда на велотренажёре во время сессии, приход на приём с собакой, несмотря на страх клиента перед животными, флирт с клиентами и даже интимные отношения с ними.

В сериале «Уменьшение» Джейсон Сигел играет Джимми Лэрда — когнитивно-поведенческого терапевта, всё больше запутывающегося в жизнях своих клиентов. Его скептически настроенный начальник Пол Роудс критикует нетрадиционные методы Джимми, при этом сталкиваясь с собственными трудностями. В сериале все персонажи тесно переплетены: клиент живёт с Джимми, Джимми спит со своей коллегой Гэби, Пол тайно лечит дочь Джимми, а сосед Джимми начинает бизнес с его же клиентом. (К счастью, хотя бы никто не вступает в интимную связь с пациентом.)

И в реальности, и на экране происходит нечто странное: граница между терапевтом и другом становится всё более размытой.

Это явление можно рассматривать как реакцию на прежние представления о терапевтах — авторитарных, молчаливых, отстранённых. Образы в кино и сериалах отражают изменение общественных ожиданий и рост недоверия к авторитетам. Но чего именно сегодня ждут клиенты от терапевта?

Ещё совсем недавно терапевт воспринимался как «чёрный ящик» — безусловный авторитет, закрытый для любых проявлений личности.

Так, один известный психоаналитик-фрейдист принципиально не делился с пациентами ничем личным. Он стремился быть пустой стеной, на которую можно проецировать фантазии. Сеансы проходили у него дома, и каждый раз, когда пациенты приходили или уходили, члены семьи прятались, чтобы сохранить анонимность. При случайных встречах на улице они избегали зрительного контакта с пациентами, чтобы ничем не выдать личную жизнь аналитика.

В классической психоаналитической традиции аналитик должен был сохранять нейтралитет, молчание и загадочность. Кино 1940-х годов унаследовало этот архетип. В фильме «Дальше, странник» (Now, Voyager, 1942) доктор Джеквит — внимательный и доброжелательный, но всё же остаётся непостижимым, даже когда помогает своей пациентке.

Наряду с положительными образами возникали и тревожные. В фильме «Королевский квартал» (Kings Row, 1942) доктор Тауэр выглядит идеальным терапевтом, но в итоге убивает свою дочь и себя — сюжет явно намекает на скрытую патологию, возможно, даже инцестуозную.

В «Обыкновенных людях» (Ordinary People, 1980) образ доктора Бергера (в исполнении Джадда Хирша) сочетает сочувствие и профессионализм. Его знаменитая фраза пациенту — «Я твой друг» — звучит как терапевтический приём, а не буквальное признание в дружбе.

Со временем образы терапевтов в кино и сериалах начали меняться. Они становились более человечными, открытыми, эмоциональными. В «Умнице Уилле Хантинге» (1997) доктор Магуайр (Робин Уильямс) говорит о потере жены, делится собственными переживаниями. В «Клане Сопрано» (The Sopranos) доктор Мелфи (Лоррейн Бракко) тоже проявляет уязвимость, допускает ошибки, но при этом серьёзно относится к своей работе, консультируется с коллегами и регулярно проходит супервизию.

В «Уменьшении» границы между ролями почти исчезают. Терапевт, клиент, члены семьи — все оказываются тесно переплетены в едином эмоциональном узле. Главное внимание в сериале сосредоточено не на соблюдении профессиональной этики, а на силе человеческой связи. Центральный посыл шоу: общность переживаний важнее экспертности.

Во втором сезоне эта идея получает развитие. Джимми начинает понимать, что не может одновременно быть терапевтом, другом и соседом по комнате. Пол, в свою очередь, эволюционирует от непогрешимого авторитета к человеку, признающему свою уязвимость — и способность Джимми быть настоящим терапевтом.

Ключевая мысль сериала — терапия больше не строится на иерархии. Она основывается на доверии, открытости и общем опыте. Это отражает более широкий культурный сдвиг: от критики авторитетов — к поиску равноправного диалога.

Социальные сети усилили эту тенденцию. Инфлюенсеры и знаменитости всё чаще выступают в роли квазитерапевтов. Всё больше клиентов ищут не всезнающего эксперта, а партнёра — человека, способного признавать ошибки, быть уязвимым и работать в режиме живого, взаимного контакта.

Однако такой подход противоречит классической психоаналитической модели, где аналитик должен оставаться «пустым экраном» — дистанцированным и нейтральным. Такая отстранённость долгое время считалась показателем профессионализма. Но именно она, по мнению многих критиков, способствовала отчуждению и снижению доверия к психоанализу как к практике.

Сходный сдвиг наблюдается и в преподавании: всё больше сценаристов и педагогов отказываются от авторитарного подхода в пользу фасилитации. Эксперт не диктует, а сопровождает — не навязывает ответы, а создаёт умови для пошуку. Возможно, именно такого баланса требует и современная терапия: мудрости доктора Бергера из «Обыкновенных людей» и человечности доктора Магуайра из «Умницы Уилла Хантинга».

Сериалы вроде Shrinking ценны тем, что провоцируют общественный разговор о психическом здоровье и нормализуют обращение за помощью.

Но важно помнить: связь — это ещё не компетентность. Терапевт — не друг. Это обученный специалист, обладающий знаниями, опытом и этическими границами. И именно наличие этих границ делает терапию не просто близкой — а по-настоящему лечебной.