10 лет разлуки: техника допущения будущего в работе со страхом

Позднее утро. Я сижу в уличном кафе, медленно пью кофе, никуда не тороплюсь. День начинается лениво, и мне это нравится.

Вокруг снуют люди: кто-то бежит на работу с кофе в бумажном стаканчике, кто-то ведет ребенка в сад, кто-то просто идет, уткнувшись в телефон. У всех свои дела, у всех свои маршруты. Я люблю смотреть на это движение — есть что-то успокаивающее в том, как мир продолжает жить сам по себе, независимо от меня.

За соседним столиком сидит женщина. Лет шестидесяти, ухоженная, в аккуратно застегнутом синем пальто. Перед ней чашка чая, круассан, телефон.

Я бы и не обратил на нее внимания, если бы не один повторяющийся жест.

Она берет телефон, смотрит на экран, набирает номер. Несколько секунд слушает гудки… и сбрасывает. Проходит минута. Снова.

Я замечаю, как напрягаются ее пальцы, когда она нажимает "завершить вызов". Как чуть сильнее сжимает губы. Она делает еще одну попытку, снова сбрасывает и тихо выдыхает, едва слышно говорит себе под нос:

— Глупость какая…

Я делаю вид, что не слышу. И тут она неожиданно поворачивается ко мне. В ее взгляде нет смущения — скорее легкое раздражение на саму себя.

— Простите, а вам бывает сложно кому-то позвонить?

Я поднимаю глаза от чашки.

— Конечно. Особенно стоматологу.

Она чуть улыбается, но взгляд все еще сосредоточен на телефоне.

— А если не стоматологу? Если кому-то… близкому?

— Тогда еще сложнее. Особенно если не знаешь, как начнется разговор.

Она кивает, потом зачем-то берет ложечку и медленно водит ею по краю чашки.

— Я вот все хочу позвонить сыну… Набираю, слушаю гудки… и сбрасываю. Думаю: может, он занят. Может, не вовремя.

— Не знаете, что сказать?

Она смотрит на меня, и в этом взгляде считывается проверка: не скажу ли я что-нибудь дежурное, банальное, вроде «конечно, стоит позвонить». Я не говорю.

Женщина чуть откидывается назад и расслабляется, будто почувствовав, что мне можно доверять.

— Я не видела его десять лет. Когда-то у нас были… не самые простые отношения. Потом я уехала. Не то чтобы навсегда, но, видимо, навсегда и вышло. Другая жизнь, работа, суета… А потом годы. Сначала один, потом три, потом шесть. И вдруг я понимаю — десять лет.

Она коротко усмехается, но не из веселья. Делает еще один глоток чая.

Я думаю о том, как легко бывает потеряться во времени. Один год, второй, третий. Ты всегда собираешься «написать», «позвонить», «увидеться». А потом вдруг понимаешь, что это уже не пауза. Это жизнь без этого человека.

— Я знаю, что у него семья. Жена, сын. Я видела их фото в соцсетях. Но сама я… я будто уже не часть этого.

— Почему сегодня? — спрашиваю я.

Она поднимает на меня глаза.

— Простите?

— Почему сегодня вы решили позвонить?

Она задумывается. Потом пожимает плечами.

— Не знаю. Просто проснулась и вдруг подумала: а что если позвонить? А потом сразу: а что, если не стоит?

Я понимаю эту женщину. Через десять лет тишины кажется, что одно неверное слово может закрыть дверь навсегда. Я знаю, что она ждет моего ответа. Но пока молчу. Потому что здесь нужно выбрать правильное слово.

Женщина смотрит на телефон, словно тот сам должен решить за нее, звонить или нет. Я пью остывающий кофе и молча наблюдаю. Она будто застряла между желанием набрать номер и страхом того, что будет дальше. Телефон в ее руке то поднимается, то снова опускается на стол.

Я видел такое раньше. В глазах у нее целая война: надежда, что сын обрадуется звонку, и страх, что он скажет что-то, чего она не выдержит. А может, и хуже – ничего не скажет. Просто ответит сухо, из вежливости, и это будет тяжелее любых упреков.

— А он сам не звонил вам все эти годы? — спрашиваю я, будто невзначай.

Она качает головой.

— Иногда лайкал что-то в соцсетях. Но мне казалось, что это просто… жест вежливости.

Я молча киваю. Лайк – это самое нейтральное, самое безопасное взаимодействие. Такой жест без привязанностей: не звонок, не сообщение, просто легкий намек «я вижу, что ты есть».

— А если нет? — спрашиваю я.

Она прищуривается, будто не понимает.

— В смысле?

— А если это не просто вежливость?

Она чуть дергает плечом, взгляд снова на телефоне.

— Может, он обижен. Может, давно обо мне не думает.

Я вижу, как губы ее напрягаются, будто в ней самой эти две версии дерутся за право быть правдой.

— И что из этого хуже?

Женщина смотрит на меня внимательно. Делает глубокий вдох, опускает глаза.

— Ну… — пауза, — наверное, если он вообще не думает.

— То есть вас больше пугает не его обида, а его равнодушие?

— Может быть, — говорит уклончиво, но я уже понял.

Равнодушие – это конец. Если он обижен, это значит, что он еще чувствует. А если он просто вычеркнул ее из жизни? Если десять лет были не разлукой, а ее окончанием?

— Просто я не знаю, как он отреагирует, — говорит она. — Может, скажет: «Мам, чего ты вдруг вспомнила про меня после десяти лет тишины?»

— А может, скажет: «Мам, я рад тебя слышать».

Я начал использовать технику «Допущение будущего". Она помогает смоделировать возможное будущее и представить, как он будет себя чувствовать в той или иной ситуации. Это снижает тревожность, делает страх более конкретным, что дает ощущение контроля. Женщина нервно усмехается, но в глазах по-прежнему читается боль.

— Да, но он может и не сказать.

— А если не позвоните, он точно не скажет.

Я вижу, как внутри нее уже идет работа. Мысль о том, что она может сделать первый шаг, постепенно становится для нее реальной. Но страх остается.

— Скажите, — я делаю вид, что спрашиваю случайно, — а если бы он вам позвонил сейчас, что бы вы хотели услышать первым?

Женщина отвечает машинально, не задумываясь:

— «Мам, как ты?»

— Хорошо. А теперь представьте, что телефон звонит.

Она резко вскидывает на меня глаза.

— Что?

— Представьте, что это он. Сейчас.

Я замечаю, как напрягаются ее пальцы, как она слегка подается вперед.

— И что, мне прямо взять и ответить?

— Да. Вы поднимаете трубку, он говорит: «Мам, как ты?» — и что дальше?

Она замирает. Я даю время. Потом она говорит тихо, почти шепотом:

— Я бы сказала, что соскучилась.

— Отличный ответ.

Она моргает, взгляд снова опускается в чашку.

— Вы правда думаете, что он мог бы позвонить первым?

— Не знаю. Но я знаю, что сегодня он не позвонил. А вы можете.

Женщина кивает, двигает телефон ближе к себе, но пока не берет. Я не тороплю. Слишком резкий шаг – и она отпрянет обратно в страх. Теперь ей нужно немного тишины, чтобы решиться самой.

В этот момент любое слово может или подтолкнуть ее к решению, или заставить снова спрятаться в привычные оправдания. А я уже чувствую: она почти там. Она водит пальцем по экрану, но не разблокирует. Медлит. Вижу, как ее губы чуть поджаты, а плечи напряжены, будто ее сейчас просят шагнуть в холодную воду.

— Знаете, — говорит она вдруг, — я ведь десять лет жила с мыслью, что у нас с ним просто пауза.

Я киваю.

— А теперь?

Она грустно улыбается.

— Теперь я не уверена, что это была пауза. Может, это и было окончание.

Я слышу в ее голосе страх, но еще больше — сожаление.

— Окончание можно изменить, если начать новый разговор, — говорю я.

Она смотрит на меня с легкой усталостью, будто я сказал что-то очевидное, но от этого не менее сложное.

— Если он не захочет разговаривать?

— Тогда это тоже будет ответ.

Она кивает, но не выглядит убежденной.

— Страшно, да? — спрашиваю я.

Она коротко смеется, но это нервный смех.

— Очень.

— Почему?

Она задумывается.

— Потому что если я не позвоню, у меня всегда будет шанс думать, что когда-нибудь мы помиримся. Что когда-нибудь я просто наберу номер, и все будет хорошо. А если я позвоню и он меня отвергнет — этого «когда-нибудь» больше не будет. Я понимаю, что она говорит.

Надежда — это как запасной выход. Пока он есть, не так страшно. Но если сделать шаг и услышать, что поздно, что ты опоздал — тогда уже некуда бежать.

— А если он скажет «мам, я рад тебя слышать»?

Она смотрит на меня, и в ее глазах появляется что-то новое. Что-то похожее на… надежду.

— Ладно, — говорит она вдруг, — предположим, я звоню. Что говорить?

— Правду.

Она хмыкает.

— Что вы скучали. Что думали о нем. Что вам не все равно.

Она медленно кивает. Я делаю последний глоток кофе и отодвигаю чашку. Женщина смотрит на телефон. Еще секунду колеблется. Потом набирает номер. Гудки. Она задерживает дыхание, и я чувствую, как напряглось все ее тело. Я встаю из-за стола, не прощаясь, чтобы не мешать. И уже у самого выхода слышу, как она говорит в телефон:

— Привет…