Главный сон в истории кино. «Завороженный» Альфреда Хичкока

В продолжение темы этого месяца, посвященного публикациям о сновидениях, обратимся к одному из первых «психоаналитических» фильмов, в котором значительное место занимает сцена сна главного героя. Эта сцена, срежиссированная великим Альфредом Хичкоком совместно с иконой сюрреализма Сальвадором Дали, стала главным киносном в истории кинематографа, и без того сотканного из сновидений наяву. Итак, встречайте «Завороженного», один из первых хичкоковских шедевров 1945 года

«Итак, сны начинаются здесь. Они расскажут о том, что вы прячете. Но расскажут бессвязно, словно загадку или головоломку. Задача психоаналитика — взять эти кусочки, сложить их в правильном порядке и выяснить, какого дьявола вы там в себе прячете».

Еще в тридцатые годы, после прихода Гитлера к власти, Америка стала принимать инакомыслящих немцев, бежавших из Европы от нацистов. Среди ученых, которые нашли новую родину за океаном, было немало последователей Фрейда. Психоанализ попал на благоприятную почву, и к началу сороковых превратился, как утверждают исследователи, в некое подобие американской религии.

Разумеется, в богатой и солнечной Калифорнии психоаналитики развернулись особенно широко: высокопоставленные работники кинопроизводства были платежеспособными клиентами, а главное, с учетом их стрессовой работы, идеальными пациентами. Собственным психоаналитиком обзавелся и Дэвид Селзник, легендарный кинопродюсер, создавший один из главных американских шедевров – «Унесенных ветром». Именно он пригласил в Голливуд модного британского режиссера Альфреда Хичкока. Их отношения лучше всего характеризует тот факт, что Хичкок придал убийце из своего фильма «Окно во двор» внешность и манеры продюсера.

История умалчивает, в чью голову изначально – Селзника или Хичкока, пришла идея снять детективную историю, в которой вместо традиционного сыщика расследование провел бы психоаналитик. В любом случае, Хичкок первым обратил внимание на роман Фрэнсиса Бидинга (коллективный псевдоним Хилари Сондерс и Джона Палмера) «Дом доктора Эдвардса», а Селзник дал себя уговорить выкупить права на книгу за довольно внушительную сумму. Роман рассказывал о сумасшедшем с опасной бритвой, который стал во главе психиатрической больницы.

Стараниями одного из ведущих голливудских сценаристов тех лет, Бена Хекта, безумец превратился в жертву заговора, страдающую как от ложного обвинения, так и от комплекса вины за преступление, совершенное поневоле в детстве. Это обаятельный молодой мужчина с лицом восходящей звезды Грегори Пека, который сам того не желая выдает себя за главного врача психоневрологической клиники Энтони Эдвардса. В его невиновность верит доктор Констанс в исполнении великой Ингрид Бергман. Влюбленная женщина спасает Эдвардса и выводит на чистую воду злодея с помощью другого доктора, психотерапевта Брюлова (одна из немногих киноролей Михаила Чехова).

Кроме того, что сама тема психоанализа находилась на пике актуальности, Хичкок сразу же оценил визуальные возможности будущего фильма: начиная сценой сна главного героя, который проанализирует психотерапевт, чтобы найти настоящего убийцу, и заканчивая бритвой – благодаря многочисленным последователям Хичкока она станет весьма кинематографичным фетишем в триллерах и джалло.

Сейчас это воспринимается как голливудский анекдот, но Селзник настаивал, чтобы большая часть фильма была основана на его личном опыте психотерапии. Он даже привел на съемочную площадку своего психотерапевта, чтобы та стала техническим консультантом фильма. И женщина даже пыталась спорить с Хичкоком по вопросу правдоподобия одного из эпизодов с точки зрения психоанализа – с режиссером, который уверял, что если эффектная сцена кажется нелогичной, то логику следует выбросить в окно. По легенде, Хичкок ответил психотерапевту Селзника так: «Дорогая, это всего лишь кино».

Безусловно, теория бессознательного была создана как будто для режиссерской манеры Хичкока, который уверял, что зрителям всегда интереснее догадываться, чем знать. Поэтому он насыщал кадр такими деталями и образами, которые казались неочевидными во время просмотра, но оказывали воздействие на подсознание зрителя. Например, в знаменитом «Психо» героиня Джанет Ли, укравшая крупную сумму денег, готовится сбежать. Зритель с интересом следит за тем, как женщина переодевается, но вряд ли обращает внимание на то, что переступив черту закона, она меняет белое нижнее белье и белую сумочку на черное белье и черную сумочку.

Современному зрителю «Завороженный» может показаться несколько наивным фильмом: мы привыкли к другому темпоритму и монтажу, более откровенным отношениям персонажей (в 1945 году, когда снимался «Завороженный», в Голливуде действовала самая настоящая цензура), мелодраматизм ленты может вызвать улыбку своей подчеркнутой старомодностью. И остается только пожалеть, своевольный Селзник значительно сократил при монтаже этого фильма главный аттракцион – сцену сна героя Грегори Пека.

Хичкок изначально знал, что снимать эту сцену будет в соавторстве с Сальвадором Дали, одним из создателей сюрреалистического шедевра «Андалузский пес». (Кадр из сцены сновидения, в котором служитель казино разрезает ножницами полотно с изображением глаза, напрямую цитирует не менее знаменитый кадр с бритвой, разрезающей глаз молодой женщины.) И хотя Селзник был неприятно поражен гонораром, который запросил Дали, он все же посчитал участие модного художника хорошей рекламой.

Но Дали оказался еще более сложным сотрудником, чем сам Селзник. Мегаломан, старательно культивирующий имидж «безумного гения», он требовал реализации на пленке слабо осуществимых визуальных фантазий.

В знаменитой книге «Хичкок/Трюффо» режиссер вспоминал: «Я хотел работать с Дали из-за архитектурной точности его работ, но у него были и довольно странные идеи. Например, он хотел, чтобы в одной из сцен статуя раскололась как раковина и из нее выползли полчища муравьев, а у подножья стояла Ингрид Бергман, покрытая этими муравьями». Даже для Хичкока, который без снеснения называл актеров «скотами», это было чересчур. К тому же эксцентричный британец, по слухам, был влюблен в Бергман, и не мог допустить с ней такого бестактного обращения.

Всего Дали нарисовал пять шестиметровых холстов и множество этюдов, на основе которых были созданы декорации, но из двадцати отснятых минут Селзник пустил под нож семнадцать. Кроме прочего, в фильм не вошла сцена с парами, танцующими под черными роялями, подвешенными за ножки к потолку. Зато можно увидеть, кроме огромных полотен с глазами, типичные для Дали искривленные, сюрреалистические пейзажи и человека с лицом, замотанным в газовую ткань, как на знаменитой картине Рене Магритта «Возлюбленные». В дальнейшем образ безликого перекочует в классику джалло «Кровь и черные кружева» Марио Бава 1964 года. А полотна, созданные Дали для «Завороженного», как утверждают в интернете, выставлены в галерее Каунти-Холл в Лондоне.

Несмотря на известную старомодность постановки, «Завороженного» отличает липкая, сомнамбулическая атмосфера кошмарного сна, которая в будущем получит еще большее развитие в таких признанных шедеврах режиссера, как «Головокружение» или «Разорванный занавес». (Но фирменный юмор Хичкока на месте: например, если нам снятся врачи, они обязательно должны быть с бородой.)

Но даже в этой атмосфере сцена сновидения выделяется яркими световым пятном. Значительно опережая свое время, она оказала заметное влияние на последующие визуализации снов на киноэкране. Остается добавить, что «Завороженный» был номинирован на пять премий Оскар, но получил только две. Первая статуэтка досталась композитору Миклошу Рожа за лучшую музыку к фильму, а вторую получил Михаил Чехов как лучший актер второго плана за созданный образ мудрого и чуточку комичного психоаналитика.