От Фредди Крюгера до Ди Каприо: 5 главных фильмов о сновидениях

Сравнение кино с коллективным сном, который зрители переживают наяву, давно уже стало общим местом, но удивительно точно описывающим этот странный процесс, нелепый и захватывающий одновременно. Не удивительно, что фильмы о снах занимают особую полку в истории кино, начиная классиком Луисом Бунюэлем, который, кажется, первым поставил зрак равенства между фильмом и сновидением. The Psychologist отобрал для вас пять главных, по нашему мнению, фильмов, посвященных науке сна. Устраивайтесь поудобнее.

Классический хоррор, перешагнувший границы жанрового гетто, которое традиционно является экспериментальной площадкой для поиска радикально новых визуальных средств. Как это ни смешно звучит, фильм основан на реальных событиях, описанных в СМИ: якобы группа выходцев из Азии, преследуемая кошмарами, умерла во сне от пережитого ужаса.

Режиссер Уэк Крейвен (к слову, психолог по первой профессии), не только впечатляюще визуализирует кошмарные сновидения, причем с помощью очень скромных средств – сегодня трудно представить, что фильм был снят на ничтожный для современного кинопроизводства бюджет 1,1 млн долларов. Но еще и создал запоминающийся образ воплощенного кошмара. Маньяк Фредди Крюгер, похожий на ковбоя из ада – в шляпе над обоженным лицом и с перчаткой с лезвиями на пальцах, стал одним из самых узнаваемых образов массовой культуры. Этот образ – олицетворение подросткового страха перед вступлением в большой мир, который полон темных сторон и постыдных тайн.

Как водится, ни одна из последующих серий франшизы, тем более римейк 2010 года, в котором актуализированный Фредди Крюгер предстал еще и педофилом, не смогли сравниться с оригиналом в воссоздании атмосферы кошмара. Если после просмотра этого фильма вам не снился Фредди Крюгер, значит, у вас не было детства.

Сны в мире главного героя "Бразилии" (в исполнении британского ветерана Джонатана Прайса) — единственная альтернатива сохранить рассудок, являясь винтиком в карательной системе тоталитарного государства в дистопическом будущем. Но когда герой сам становится добычей конвейра пыточного следствия, бегство в воображаемую страну фантазий остается единственной альтернативой воплотившемуся в реальность кошмару.

Сатирик-визионер Терри Гиллиам, прославившийся как участник революционной комик-труппы "Монти Пайтон" (где он работал над анимационными сюжетами шоу), создал собственную постмодернистскую версию "1984" Джорджа Оруэлла максимально насыщенной метафорами, цитатами, смыслами и гэгами. Но даже на фоне всего этого буйства фантазии сцены снов Сэма Лаури остаются центральным аттракционом фильма. В них режиссер умудряется одновременно высмеять любимого Федерико Феллини (изначально фильм задумывался под названием "1984 1/2") и психоаналитическую интерпретацию сновидений, сочетая иронию с пафосом, — и создавая между делом надолго запоминающиеся визуальные образы.

Этот фильм — безусловная вершина творчества Терри Гиллиама, которого сегодня знают скорее как автора малоудачной адаптации "Страха и отвращения в Лас-Вегасе".

Собственно, все эти странные события, которые мы видим на экране, являются сном главного героя, — таков главный спойлер одного из самых заметных европейских фильмов девяностых.

Молодой человек с изувеченным в автомобильной аварии лицом помещен после попытки суицида в криогенную камеру и ему пора просыпаться в далеком будущем, где герою с внешностью секс-символа Эдуардо Норьеги могут вернуть его облик. За кадром остается догадка, что по пробуждении героя может ожидать еще более жуткий кошмар, создает эффект самого двусмысленнного хэппи-энда в истории кино (как минимум, новейшей). Что создает дополнительное поле напряжения в этом блестящем фильме испанца Алессандро Аменабара, сочетающем жанры триллера, сентиментальной мелодрамы и сай-фая, объясняющего детективную интригу.

Как полагается, через несколько лет фильм был адаптирован в Голливуде с Томом Крузом в главной роли. Но ни шикарный саундтрек, ни множество звездных актеров от Тильды Суинтон до Майкла Шеннона не спасли "Ванильное небо" от сентиментальности самого ванильного толка, а главное — прямолинейности. "Ванильному небу" очень недостает атмосферы кошмарного сновидения оригинала: не будем забывать, что как минимум двух сюрреалистов, которые превратили способность видеть сны в искусство, нам подарила именно испанская земля.

Малобюджетный, можно сказать "домашний" фильм клипмейкера и кинорежиссера Мишеля Гондри, снятый в его бывшей квартире в парижском пригороде — история аутичного молодого человека, который спасается от мира взрослых в мирке своих сновидений, со временем ожидаемо путая реальность, которая становится час от часу сюрреалистичнее, с фантазиями, все более инфантильными.

Сам режиссер, активно поддерживающий имидж чудаковатого творца не от мира сего, признавался в том, что "Наука сна" для него — личная, даже автобиографическая история. Тем печальнее следить за потугами главного героя в исполнении Гаэля Гарсия Берналя (который на момент съемок выглядел едва ли не подростком) найти свое место в "большом" мире.

Выходя за рамки личной истории, фильм мог бы остаться всего лишь любопытным (но не более) документом сознания нулевых с их инфантилизмом, верным культурным и социальным маркером экономического процветания. Если бы не прекрасные сцены фантазий и снов главного героя, в которых Гондри применил лучшие визуальные находки из своего арсенала волшебника рекламных роликов и музыкальных клипов, каждый из которых стал маленьким шедевром кино.

Один из главных шедевров Голливуда 10-х годов, Opus Magnum Кристофера Нолана, почти бесшовно соединивший зрелищность блокбастера с интеллектуальными головоломками, требующими от зрителя как минимум полистать википедию.

Впрочем, как раз в избыточной зрелищности и заключается слабость Кристофера Нолана как художника. Осознанные сновидения героев фильма — это сложнопостановочные сны фаната франшизы о Джеймсе Бонде, в них ничего нет от сюрреалистической традиции следовать логике сновидения. Но если оставить высокохудожественные претензии за скобками, "Начало" — идеально скроенный постмодернистский пастиш из жанров (экшен, сай-фай, шпионский триллер), приправленный понятной человеческой драмой отцов, детей и оставленных жен.

В основе фильма, который заставил мир ненадолго поверить, что будущее кино за интеллектуальными блокбастерами, лежит остроумная идея психоаналитического сеанса навыворот, когда специально обученные профессионалы не выявляют травму, а наоборот — внедряют ее в подсознание жертвы. (Дословно название фильма переводится, собственно, как "Внедрение".) Немаловажно, что Нолан еще не обзавелся менторской манерой разжевывать зрителям заложенные в истории загадки, ему интереснее оставлять финал открытым.